В таком смысле следует понимать это слово, когда Guldac говорит про себя, что господин не позволит низвести его, своего wargenga, в ад, или когда Навуходоносор называется vildra wargenga, «состоящим под защитой диких зверей» (в том смысле, что последние не причиняют ему зла), рядом с другим названием deora gesid, — «товарищ зверей». В связи со сказанным находится один пункт, которому антинорманнисты придавали большую важность, именно отношение древней Руси к славянским богам. В договоре Игоря с греками (944 г.) Руссы называют «Бога и Перуна (славянского бога громовника)», в договоре Святослава (972 г.) «Бога, в его же веруем, (в) Перуна и (в) Волоса, скотья бога». Также по поводу заключения Олегом мира с греками в 907 г. летопись упоминает, что Руссы клялись «оружием своим и Перуном, богом своим, и Волосом, скотьим богом»; но так как в последнем случае эти слова не стоят в самом тексте договора, то едва ли могут иметь силу доказательства, восходящего к самому началу X в. Но, если даже мы допустим последнее, все-таки неосновательно видеть в указанном факте довод против скандинавской народности Руси. Весьма легко предположить, например, что приведенные славянские имена божеств представляют собою в данном случае переводы соответствующих имен (Перун = Тор, Волос= Фрей и Бог [если с некоторыми исследователями видеть в этом имени особое языческое божество] = Один); именно эти три бога (Тор, Фрикко и Водан, как называет их Адам Бременский [гл. 26] в своем описании богослужения язычников Шведов) были главными божествами Норманнов. Вообще перевод имен языческих богов наравне с другими словами чужого языка является делом вполне обыкновенным: так, например, на одной обетной дощечке (tabula votiva), найденной на Кипре, с надписью на двух языках, один и тот же бог называется по-финикийски Решеф, а по-гречески Аполлон; или, напр., у Тацита мы читаем, что Германцы почитали Меркурия, Марса и т. д. Но, может быть, даже нет нужды и в таком предположении. Для язычника, находящегося на чужой земле, представляется естественным обращаться с мольбой к местным богам, в особенности к таким, которые ближе других соответствуют его отечественным божествам; ср. Смита, Nestors Rusiske Kronike, с. 245. В особенности о норманнах мы именно знаем, что они были в высшей степени шатки в своих верованиях и всегда готовы признавать богов всех стран; см. Стеенструпа, Normannerne I, 368 и